Одним из ключевых этапов экспедиции Pole 2 Pole стал одиночный переход ее лидера, экстремального путешественника Майка Хорна, через антарктический континент с заходом на Южный полюс.
Совершив переход из Монако в Кейптаун вдоль западного побережья Африки, яхта Pangaea провела там несколько месяцев. Они ушли на подготовку к следующему, пожалуй, самому важному этапу экспедиции Pole 2 Pole. Отдохнув и навестив свои семьи, мы вернулись на яхту, чтобы успеть прийти в Антарктиду к началу короткого южного лета.
Снова в путь
Простившись с Кейптауном 18 ноября, мы взяли курс на юго-восток. Штормило, шли с зарифленными парусами, но вскоре распогодилось. Лучи восходящего солнца раскаленной медью протыкали затянутое облаками небо. Удивительно, ведь это знаменитые «ревущие сороковые», и спокойный океан здесь — огромное везение…
Утром Майк посчитал, что яхта идет подозрительно медленно — всего шесть узлов, и опустился с аквалангом, чтобы проверить, не намоталось ли что-то на винт. Оказалось, скорость упала из-за сильного встречного течения. Небольшие волны шлепали в корму, выбрасывая на палубу диковинные организмы с короткими усиками и желтоватой «косточкой» внутри розоватого прозрачного тела. Они усиленно раздували бока, будто пытались дышать, а мы бережно собирали их, чтобы отправить ученым в Plankton Planet.
Когда на четвертый день заморосило, я вспомнил поход на ладьях вдоль Алеутских островов в 1990 году. Тогда тоже было дождливо, но значительно веселее, — ведь можно было высадиться на острова, погулять, согреться… А сейчас нас окружают бескрайние воды Южного океана, и время течет однообразно. Но все понимают: как только Pangaea подойдет к границе льдов, скучать не придется.
Холодает, и океан часто погружается в туман. Температура воды упала до 5 °C, палубу иногда засыпает снегом. Вероятность встречи с айсбергами растет, но мы по-прежнему идем под всеми парусами на 12 узлах, не замедляясь даже по ночам, которые становятся все короче.
Появились альбатросы. Майк стремится как можно скорее пробиться через льды к российской антарктической станции «Новолазаревская». Кто-то пытается ловить рыбу на искусственного кальмара, но безуспешно — глубина здесь большая, около 4000 метров. Жаль, что мы скормили всех летучих рыб пеликанам в Нами-бии, сейчас бы они сошли за хорошую наживку.
Сквозь лед
На спутниковых снимках ледовые поля начинаются в районе 55° ю. ш., и на восьмой день плавания во время своей вахты я увидел первый айсберг. Он походил на гигантский пограничный столб и ярко светился на фоне темного неба. С каждым днем ледяных глыб становилось все больше; величественно покачиваясь на зыби, они возникали из мглы и медленно таяли за кормой. Нести вахты было все труднее. Даже самые опытные на борту еще не ходили в таких условиях и слишком доверяли радару… Мне посоветовали спать головой в корму, так безопаснее.
Вскоре маневрировать среди льдин стало почти невозможно. Майку надоело постоянно менять курс, поэтому он принялся крушить лед, наваливая на него 150-тонную яхту. С треском ломая замерзшую воду, Pangaea содрогается всем корпусом. Прилетели похожие на белых голубей снежные буревестники. Они любопытны и парами сопровождают нас по несколько часов. На айсбергах встречаются пингвины, отдыхающие тюлени. Китов нет — их время еще не пришло, лишь раз в полынье появился какой-то одиночка…
Чувство тоски, неминуемо одолевающее человека в открытом океане, начинает постепенно уходить. Вечером 27 ноября приготовили праздничный торт в честь моего дня рождения. В штурманской рубке под дружное «Happy Birthday!» я задул свечу на своем куске, но сил продолжать праздник не оставалось. Слипались глаза, и надо было поспать хотя бы час перед следующей вахтой. В полночь яхта уперлась в лед, и мы решили дождаться рассвета.
Формально у Pangaea нет ледового класса, но после этой экспедиции ее смело можно считать маленьким ледоколом. При длине корпуса 35 м (ширина 9 м) оборудованное двумя дизелями по 550 л. с. наше бескилевое судно легко справляется со льдом толщиной более метра. Иногда кажется, будто плотно окруживший нас лед вот-вот сомкнется, и лодка надолго останется в плену, но впередсмотрящий отыскивает новый проход. Порой мы наваливаемся на слишком крупные льдины, и в эти минуты человеку на мачте не позавидуешь — при сильном столкновении возникает ощущение, что 38-метровая конструкция сейчас рухнет, и остается лишь крепче обхватить ее окоченевшими руками в ожидании очередного удара.
Теперь ночами яхта стоит, а мы отдыхаем, чтобы в шесть утра снова запустить двигатели и продолжить битву со льдом. Полный штиль, темно-фиолетовая вода безмолвствует, отражая низкое, подсвеченное льдом небо с оранжевыми прожилками. Застывшие ледяные горы вызывают в памяти сцены «Земли Санникова». Когда яхта проходит вблизи айсбергов, ощущаешь себя ничтожным на фоне этих громад. Глубокие разломы в их мощных боках источают призрачный голубоватый свет.
Вскоре Pangaea уперлась в непроходимые белые поля, и Майк решил переждать, пока они разойдутся. Как и положено капитану, он первым спрыгнул на лед, и мы радуемся возможности хоть немного отдохнуть.
От нетерпения Майк не находит себе места — он стремится как можно быстрее добраться до континента. Кажется, что лишь его неиссякающая энергия гонит яхту к огромному открытому озеру, протянувшемуся на несколько сотен километров вдоль Берега Принцессы Астрид.
Pangaea налетает на очередное препятствие, удар, треск… Кажется, корпус не выдержит… Вроде пронесло. Майк выжимает из судна последнее. Словно сумасшедший, он крутит штурвал и твердит: «Вперед! Вперед!». Когда лодка застревает в узком проходе, Майк спрыгивает на лед, бежит к носу и, упираясь в него, пытается развернуть яхту. Мы бросаем ему трос, и у него получается. Рулевой добавляет газа, Майк на ходу цепляется за борт и, подтянувшись, переваливается на палубу. Льдам не остается ничего другого, как расступиться…
Сегодня 1 декабря — начало антарктического лета и первый день зимы дома, в Петербурге. Тишина необычная. Снежные буревестники проносятся над темной гладью и что-то ловят, едва касаясь воды. До озера всего 40 миль, потом еще три дня ходу по чистой воде — и мы у шельфового льда. С мачты открывается величественная панорама, но чтобы выбрать верный проход в этом лабиринте, требуется интуиция.
Стоим на 69-й параллели, приткнувшись к торосу. В пяти милях уже открытая вода, но к ней пока не пробиться. «Терпение, терпение, — уговаривает себя Майк, — проход обязательно должен открыться!»
Утром его ожидания оправдались, и, толкая перед собой глыбу льда, Pangaea медленно ползет вперед. Довольный, Майк стоит у леерного ограждения, сунув руки в карманы, но внезапный удар о льдину лишает его равновесия. «Человек за бортом!» — кричит вахтенный, но до воды Майк не долетел: в полете он успел сильно оттолкнуться от борта и упал на лед.
Солнце светит 24 часа в сутки. Вечером, зависнув на западе, оно багровым колесом катится над горизонтом, чтобы вновь начать свое восхождение на востокe. Впереди последнее препятствие — узкий канал с ледовой перемычкой. Ревя двигателями, яхта на полном ходу таранит ее. От удара и вибрации корпуса треснуло стекло в кают-компании и вышли из строя два поршня в рулевом механизме. Еще час пробиваемся оставшиеся 50 метров, и вот наконец дорога к цели открыта!
Высаживаемся на одном из ледяных пляжей под пристальными взглядами пингвинов Адели. Якорь приходится отдавать в лед, предварительно вырубив отверстие под лапу. Для надежности сверлим еще две дырки для штырей под швартовы.
Вечером Майк собрал всех в кают-компании, поздравил и поблагодарил за работу. Через несколько дней он расстанется с нами. Ему предстоит в одиночку пройти на лыжах 5000 километров по ледяной пустыне через Южный полюс, а Pangaea направится в Австралию дожидаться его и готовиться к следующему этапу экспедиции. А пока мы отдыхаем в бухте Каменева и помогаем Майку собираться.
К полюсу
Утром из кранов перестала течь вода; слив в гальюне тоже не работает, видимо, где-то замерзли трубы. Кое-как запустили генератор, чистим палубу от снега, а Майк овладевает навыками управления кайтами — с собой он возьмет четыре штуки площадью 4, 6, 12 и 18 кв. м. Без помощи ветра с тяжелыми санями Антарктиду не перейти. У Майка не очень получаются развороты на 180°: парашют падает, и ему не удается поднять его в небо без посторонней помощи. При том, что Майк рассчитывает одолеть под кайтом 80% пути, ему придется учиться на ходу. Катясь по ровному твердому насту, можно вообще не разворачиваться, но вот опасные, занесенные снегом глубокие трещины…
Майк тщательно укладывает вещи. Что он берет с собой? Любимую шапку, Библию, центнер еды в пакетах «Treck’n Eat» на сто дней, навигационное оборудование. Прежде чем положить что-то в сани, он обдумывает, нужно ли это, ведь каждый грамм через месяц превратится в килограмм. Помню, как в экспедиции на магнитный Северный полюс Майк приказал нам срезать ручки у зубных щеток. А сейчас среди ненужных вещей оказались не боящиеся воды спички, которые прошли с ним полмира, но так и не пригодились. Удивительно, что вместо них Майк положил коробок наших, советских спичек, которые хранил в память о своем путешествии по Северу России.
Последние приготовления: сборы и проверка снаряжения
«Я встретил там самых добрых людей, — задумчиво говорит он. — У них почти ничего нет, но они готовы делиться даже этим».
Выход назначен на завтра. Мы провожаем Майка шотландским виски, охлажденным кусочками антарктического льда.
Вот и наступило теплое, солнечное и безветренное 12 декабря. Майк встал на подбитые мехом лыжи, прицепил к сшитому из двух стандартных обвязок поясу нагруженные сани и наказал капитану уводить яхту сразу после его ухода. Лед в бухте покрывается новыми трещинами и стремительно тает, а у нас по-прежнему не работает водопровод, барахлит генератор, и без газа даже не на чем согреть чай. Ждать нет смысла, ведь Майк никогда не поворачивает назад.
Pangaea отошла ровно в полночь. Прощай, удивительный мир…
Шторм
Прошел всего один день, но кажется, что Майк ушел очень давно. Океан залит теплым солнечным светом, и айсберги светятся розовым. Ощущение реальности теряется, живешь как во сне. Я не расстаюсь с фотокамерой, чтобы увезти с собой все эти ледяные корабли, замки с башнями и диковинные скульптуры.
Идем на северо-восток, ледовой сводки нет уже пять дней, но белые поля редеют. Мы больше не врубаемся в лед, а просто обходим его осторожно. Вскоре вода очищается настолько, что можно включить авторулевой. Получили первую весть от Майка — он преодолел уже 90 километров, причем половину из них сегодня под кайтом.
Шторм пришел 24 декабря, после моей утренней вахты. Я лежал в каюте, читал про экспедицию Скотта и не заметил, как уснул. Разбудил меня не будильник, но сильная качка. Все судно гудело, скрипело, а из штурманской рубки доносился смех — праздновали католическое Рождество. За бортом дуло на 40 узлов и толпились восьмиметровые волны. Яхта шла под двигателем с зарифленным гротом, кренясь на правый борт так, что леерное ограждение уходило под воду. А для альбатросов такая погода, видимо, привычна — они без усилий скользят над вспухающими пеной гребнями.
Порывы ветра усилились до 55 узлов, за ними выросли и волны. От качки ослабла якорная цепь, и якорь гремит о корпус. Смыло один спасательный плот — не выдержало крепление. Впору задраиться и не выходить на палубу, но как это сделать на яхте?!
После очередной вахты я остался на мостике просматривать свежие снимки. Внезапно загрохотало, все опрокинулось, и меня прижало к переборке. Яхта ложилась на борт! Кто-то полетел вниз, и я почувствовал сильный удар в живот. К счастью, ребра остались целы. Тяжелые стойки бросило на камбуз, а через дверь в кают-компанию хлынула ледяная вода. Она поступала в яхту через разбитый иллюминатор и уже стекала в моторный отсек. Кое-как подручными материалами мы латали брешь и пытались понять, что произошло.
Вероятно, идущая на одном двигателе лодка оказалась на высокой волне с обсохшим винтом и потеряла управление. Ее развернуло, бросило вниз и почти положило на борт. Крен превысил 50°, краспицы коснулись воды, а гик и вовсе ушел в глубину. Нас спасло лишь то, что авторулевой продолжал работать, и яхта имела ход. Потеряй она скорость — нам конец!.. Капитан решил идти слишком круто к ветру, а если бы мы использовали оба двигателя и вовремя увалились, такого бы не случилось.
Шторм постепенно стихал, но после этого происшествия жизнь на борту еще долго не могла вернуться в прежнее русло. Позже мы рассказали об этом случае Майку, и он ответил, что жизнь без шторма не имеет смысла и что именно шторм одних делает сильнее, а других ослабляет.
«Мы не можем изменить мир, но можем изменить себя, — сказал Майк. — Это единственный способ вырасти и стать взрослым. Мы набираемся мужества, пока другие живут мертвыми. Нам есть что рассказать, а им нечего, но они никогда этого не поймут».
Статистика перехода
Температура воздуха от –10 до –52 °ССкорость ветра 10–180 км/ч
На лыжах 14–20 ч/сут
Скорость движения 0–50 км/ч
Вес саней 224 кг (длина фала 12 м)
Длина пути по прямой через полюс 5100 км
Всего пройдено 5700 км
Потрачено времени 56 дней и 22 часа
Суточное потребление энергии 6000–9500 ккал
Потеря веса 16 кг
Травмы: перелом плеча, вывих лодыжки, четыре обмороженных пальца
У Майка все хорошо: он поднялся на плато высотой 3200 м и прошел уже 720 км. До полюса осталось еще 1300 км. Его донимает холод, мерзнут руки и ноги. За две недели он изрядно потерял в весе…
До Фримантла осталось всего шесть дней пути. Новый год мы встретили на 90-м меридиане. За пять минут до полуночи все собрались на мостике с бокалами шампанского и пожали друг другу руки…
P. S.
Майк Хорн успешно пересек Антарктиду, а Pangaea из-за накопившихся технических проблем осталась на Тасмании и не смогла вовремя забрать его с другой стороны континента. Из бухты Коммонвэлс он вернулся на французском судне L’Astrolabe. Возможно, по этой причине история его подвига покажется кому-то чуть менее красивой, но идти в Антарктиду с барахлящими приборами под одним мотором было бы откровенным безрассудством.
Вторая часть экспедиции завершилась 7 февраля 2017 года, и за это время Pangaea оставила за кормой 17 400 миль. Следующий, арктический, этап Pole 2 Pole намечен на 2018 год.
