YMAG.media

Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях

Гарик Сукачев — актер, певец, музыкант, яхтсмен

Как вас занесло в яхтинг?

Это давнишняя история, ей больше 20 лет, просто я ее особенно не афишировал. Сначала все было связано с моторами: катер, следующий побольше, яхта. Потом… мне тогда, кажется, было уже сорок с небольшим… один товарищ, известный парусный человек и спортсмен, спросил: «Может, хватит? Переходи-ка на паруса, учитывая твой характер…» Он сказал, что продается парусная Jeanneau 42, и дал телефон. Я позвонил. Лодка стояла в Хорватии, мы прилетели туда на три дня и купили.

То есть вот так сразу решили, не походив до этого под парусом?

Ну да. Мне хватило трех дней, чтобы понять: это то, что мне нужно. Потом пошел учиться в яхтенную школу, получил лицензию.

А какими были эти три дня, которые привели вас к такому решению?

Я не знаю, как это объяснить… В парусе есть ­что-то из детства, из книжек, корабликов, которые делали из досочек, гвоздиков и бумаги… Конечно, когда впервые в жизни сам ловишь ветер, это вызывает восторг. Все это было очень давно, и я могу сейчас, конечно, понапридумывать… Но ­как-то это все случилось довольно быстро — и для меня, и для моей жены. Без долгих раздумий. И потом, я родился на воде, жил все время рядом с водой. 25 лет этому делу отдал, так что для меня вода — вещь понятная.

Но вы же родились в Москве…

Под Москвой, в Мякинино, а оно, как известно, стоит на Москве-реке. Это была деревня, у всех были лодки — весельные, конечно, в том числе и у моих родителей. В Тушино я тоже жил на Лодочной улице, на самом берегу Химкинского водохранилища…

Выходит, лодку вы покупали, чтобы управлять ею самостоятельно, не нанимая шкиперов…

Ну, во всяком случае первую. Хотя это не так, конечно. В это время наша дочь была еще маленькой, и у нас был шкипер. Он по-прежнему есть, просто потому, что сейчас лодка Contest большего размера и там нужны четыре руки, по крайней мере для швартовки.

В регатах участвуете?

Участвую, но, честно говоря, не люблю это. Вот он, главный кубок Contest Cup тут стоит. Один раз мы его выиграли, один раз — нет. Contest Cup проходит в Медемблике, на севере Голландии, где, собственно, находится верфь. Там ежегодно проходит несметное количество парусных соревнований. А второе событие Contest проходит в Пальма-де-Майорке. Это такая домашняя история — встреча владельцев Contest со всего мира. Люди собираются, чтобы провести вместе несколько дней и чуть-чуть погоняться. Если у меня есть время и компания близких друзей, которые хотят ко мне приехать на лодку, и все это совпадает с регатой, хорошо. Тем, кто впервые на парусном судне, это всегда интересно. Сам же я довольно прохладно к этому отношусь и в этом смысле — совершенно не спортсмен.

На Contest Cup в Медемблике - фото
На Contest Cup в Медемблике
Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях - фото 2

К­то-то из коллег по шоу-бизнесу с вами гоняется или ходит в море?

Нет, конечно. Я вообще к шоу-бизнесу никакого отношения не имею, потому что занимаюсь другой музыкой — она от шоу-бизнеса сильно в стороне. Шоу-бизнес для меня в принципе довольно загадочное понятие. Но близкие друзья ходят. Несколько лет назад Дмитрий Гройсман, продюсер группы «Чайф» (а ­когда-то, еще в XX веке, директор «Бригады С»), приезжал ко мне как раз, когда была регата. Неудачная, правда: порвали парус. Но всем всё понравилось.

На лодке много времени проводите?

Мало, к сожалению. Конечно, хочется больше, но занятость… А сейчас я вообще уже почти два года нисколько не проводил. Все закрыто, я просто не могу вылететь за границу. Прежняя моя лодка стояла в Голландии. А новую, которую построили там же, даже еще не видел — только на фото.

Вы начинали с базирования в Хорватии. Как же оказались в Голландии?

В Хорватии мы были довольно долго, лет шесть-семь. Затем перешли в Черногорию, а потом я просто устал от всех этих пальм и изнуряющей жары. Я давно уже понял, что на самом деле очень люблю северные моря, другую погоду, другие условия: Голландию, Норвегию, Исландию…

Вы ходили в Исландию на своей лодке?

В Исландию — не на своей, а вот в Норвегию — да, на своей. Это было три года назад. Хотели пойти на север Англии, но не получилось из-за пандемии. Посмотрим… В любом случае, я не хотел бы в ближайшее время уходить ­куда-то, где теплая водичка и легкий бриз. Я ­все-таки люблю другую погоду, другой ветер — мне это доставляет больше удовольствия.

Вы говорите, что равнодушны к регатам, но Contest, которая у вас сейчас, — быстрая лодка. Почему тогда ее выбрали?

Contest — ­все-таки лодка не для скорости, а для комфортных путешествий. Но сейчас верфь Contest сменила архитектурное бюро, и новые модели приобрели другой облик, более спортивный. Не хочется быть голословным, нужно просто походить на моей новой лодке, чтобы ощутить новые качества. Но, кроме того, Contest — это тяжелые лодки, им нужен хороший ветер. Легкая лодка быстро разгоняется и хорошо идет в определенные ветра. У тяжелой своя специфика: она инертнее, но идет увереннее.

Так что же вам важнее всего в лодке?

По сути, то же, что и в автомобиле: безопасность, управляемость. Скорость не так важна. Когда ты в море, то, по сути, никуда уже не спешишь. Только если видишь, что приближается шторм, от которого надо прятаться или убегать. Не самое приятное занятие — несколько раз в жизни такое было. Это нормально: вода есть вода. Просто к этому надо быть готовым. Ничего особенно героического я в этом не вижу.

У вас есть шкиперская лицензия… Не было желания продолжать учиться и получать дальнейшие сертификаты?

Нет. Я вообще не устроен для того, чтобы ­куда-то бежать, достигать, ­чего-то там преодолевать. Мне кажется, я уже давным-давно напреодолевался. И мне хочется спокойно существовать в довольно редкий свой отпуск. Это первое. А второе — уже много лет со мной работает шкипер Бен. Он — голландец, известный моряк. У нас очень близкие отношения, да и лодка действительно большая. За ней надо смотреть, решать вопросы, по крайней мере, мне надо, чтобы была ­какая-то «администрация». Мы знаем, что нужно делать в следующем году, какие работы провести. Кроме того, если мы ­куда-то идем, предположим, в Англию, то мне совсем не интересно переходить туда из Голландии. Я спокойно могу прилететь уже в Англию: Бен приведет туда лодку, а дальше мы уже решим, куда и как двигаться.
Выражаясь автомобильным языком, я люблю водить машину, а что у нее под капотом — понятия не имею. Есть специалисты, которые знают. Я же не учу своего шкипера играть на электрогитаре. Явно же он никогда этому не научится. Я, что называется, boat owner — владелец. Хотя у меня есть друзья, которые стали настоящими моряками. Вот, например, Павел Камакин, арт-директор московского клуба «16 тонн». Он уже капитан, много лет отдал этому делу, учился, умеет все, даже ходить по звездам. Недавно прошел последнюю сертификацию и теперь может преподавать. Я этому не завидую — каждому свое.

С Арьеном Конайном, генеральным директором Contest Yachts

Откуда взялась идея создать совместный проект Contest с Bentley?

Из моей головы: оттуда обычно все и появляется… На самом деле идея была довольно давнишней. Когда мы с Арьеном (Арьен Конайн, генеральный директор Contest Yachts. — Прим. MBY), владельцем семейной верфи Contest уже в третьем поколении, строили мою первую лодку Pearly Bell, я многих вещей не знал. Точнее, знал, что это semi custom, у меня могут быть три-четыре варианта интерьера, ­такой-то двигатель, определенные лебедки… Но, отходив пару лет на прошлой лодке, я решил переделать кое-что внутри и попросил Арьена прислать чертежи. А так как по первому образованию я инженер, то сел с этими чертежами, поменял некоторые вещи местами, посчитал сантиметры — что возможно, что нет… и в ­общем-то сделал рефит лодки.

Потом, несколько лет назад, Арьен задумал следующую линейку моделей, более современных, и спросил, не хотел бы я принять в этом участие. Конечно, я сказал: «Отлично, давай!» Не буду долго рассказывать — это небыстрая история, но когда мы обсуждали очередной проект, я предложил: «Слушай, мне через год исполнится 60 лет, и верфи тоже исполнится 60. А еще я поклонник Bentley и… у меня есть идея».

Я поговорил с московским представительством Bentley, и мы написали письмо в главный офис. Я не очень в это верил, и вот почему. На boot Düsseldorf неизменно нос к носу стоят яхты двух компаний: голландской Contest и английской Oyster. Они конкуренты и на выставке никогда не меняют свое местоположение друг напротив друга. Я сомневался, станут ли англичане из Bentley поддерживать голландскую верфь, но они согласились. И вот когда появился протокол о намерениях с центральным офисом Bentley, я сказал, что у меня есть идея № 2: мы построим вместе — и машину, и лодку. Они будут выглядеть абсолютно одинаково: цветовая гамма, материалы…

Проект мог появиться еще в прошлом году, если бы не пандемия. И премьера была бы громче. Такие вещи на боат-шоу всегда привлекают внимание — и покупателей, и специалистов, и журналистов, и людей, которые приходят просто посмотреть. Но в любом случае у нас все получилось, ведь для работы над этим проектом привлекли специальное подразделение Bentley. Еще в позапрошлом году у нас был большой брифинг в Медемблике, когда мы все собрались детально обсуждать, как будем работать.

Совместный проект Bentley и Contest Yachts: 18 метровая яхта Contest 59CS и купе Bentley Continental GT V8 - фото
Совместный проект Bentley и Contest Yachts: 18 метровая яхта Contest 59CS и купе Bentley Continental GT V8
Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях - фото 2
Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях - фото 3
Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях - фото 4
Гарик Сукачев — о любви к северным морям, отмененных концертах и... соловьях - фото 5

У вас на редкость разнообразная творческая биография, масса проектов. Кем вы ощущаете себя больше: музыкантом, актером, режиссером, сценаристом, поэтом?

Я — человек эпохи Возрождения. Вот Леонардо да Винчи даже сделал чертеж первого вертолета. Правда, когда он его построил, тот так и не полетел, но первые ­чертежи-то были. Кто я? Да никто! На самом деле — прохожий. Все очень просто: когда я начинаю заниматься ­чем-то, то только этим и занимаюсь. Когда закончил работу — переворачиваю страницу и начинаю заниматься тем, что меня волнует теперь.

А что вас волнует теперь?

Теперь меня, к сожалению, как и всех, волнуют довольно обыденные вещи: когда это все закончится и жизнь встанет на свои нормальные рельсы. К счастью, как вы сами заметили, я занимаюсь разнообразными вещами, поэтому мне немного легче, чем людям, которые сосредоточены только на одной профессии. За прошедший год пандемии, когда не было концертов, я как раз смог заняться кинопроизводством, которое откладывал за отсутствием времени.

Одну работу я сделал недавно: в Доме кино прошла премьера короткометражки «Помнишь». Сейчас заканчиваю фильм по моему спектаклю «Анархия», надеюсь к осени завершить полностью. Кроме того, делаю еще один документальный фильм. Сейчас пока остановил — жду зимы, а когда выпадет снежок, буду включать мотор. А если, даст бог, закончится пандемия и опять откроются концертные залы  — будем песенки петь. У нас был тур, который остановила пандемия. Мы готовили наше шоу долго, над ним работало много талантливых людей, а сыграли только половину этих концертов. Хотелось бы закончить, как бы закрыть его и начать думать о следующей работе.

 

Вы тут записали сингл «Ай, былбылым». Как сообщает Википедия, это татарская народная песня о внутреннем диалоге человека с соловьем на фоне утреннего пробуждения природы. А каким бы был ваш личный диалог с соловьем в похожих обстоятельствах?

Знаете, мы довольно долго прожили на даче, у нас каждую весну эти соловьи орут просто жутко. Однажды я даже выходил с огнестрельным оружием, чтобы уничтожить это маленькое создание, но так и не нашел его. Поэтому мое личное отношение к соловьям… да они меня просто убивали с утра до ночи! А так, конечно, когда тебе это ничем не грозит, то соловьи — это мило и прекрасно.

Без концертов тяжело жить?

Мне очень легко. Музыкантам тяжело. Потому что это их деньги, а если учесть, что прошло уже полтора года как закончилась вся эта деятельность, людям очень тяжело жить. Я от концертов отвык, переориентировался и уже даже о них не думаю. У нас все же было несколько концертов, и это вызывает у меня ­какое-то чувство удивления. Я что, правда, умею на гитаре, что ли, играть? Песни ­какие-то пою? Точно? А вы меня ни с кем не перепутали? Ух ты! Оказалось, это правда — удивительно даже!

Похожие статьи